— Ага, помню-помню, — расхохоталась Ольга. — Господи, неужели еще год назад я была такой же глупышкой?

Мирослава сдержанно улыбнулась.

Глупышка.

Разве не так ее сегодня назвал Северин, когда она устроила ему безобразную сцену ревности?

Моя глупышка.

Да, он так и сказал.

И от этого слова «моя», выделенного особой интонацией, сердце девушки заколотилось сильнее.

Женщины рассказывали что-то еще. Делились воспоминаниями, обсуждали самые красочные моменты, смеялись. Мирослава почти не слушала, что они говорят. Перед глазами стоял Северин. Его образ. А в ушах звучал его голос. Низкий, бархатистый, с такой чувственной хрипотцой, дззйзз от которой дрожат колени и перехватывает дыхание, а на щеках выступает румянец.

— Да, похоже, мать, ты попала, — преувеличенно сочувственный тон Ольги заставил Мирославу встрепенуться. Брюнетка смотрела на нее так жалостливо, будто уже хоронить собралась. — Мы-то люди, у нас любовь в голове возникает. Так что какие-то зачатки разума в любом случае остаются. А вот ты, похоже, втрескалась по уши в своего волка.

Мирослава уставилась на нее в немом изумлении.

Втрескалась? Кто? Она?!

Да не может этого быть!

Или… может?

Захотелось застонать от собственного бессилия. Влюбилась, действительно влюбилась, как последняя наивная дура. И в кого? В незнакомца, который даже фамилию свою не назвал за все это время!

Хотя… к черту фамилию! У них договор! Он дает ей покровительство, защищает от других самцов и помогает разбудить волчью кровь. А взамен она платит ему собственным телом. Разве не так? Он ни разу не сказал, что она ему интересна как-то иначе.

Ни разу не намекнул, что его в ней интересует что-то еще, кроме тела.

Мирослава с силой стиснула кулаки. Кожу на ладонях и пальцах вдруг защипало, будто кто-то к ним крапиву приложил, и раздался подозрительный треск. Она изумленно глянула вниз. Угол скатерти, который она в волнении скомкала в руках, оказался разорван. А по коже рук, словно судорога, пробежали серебристые искорки.

— О боже! — выдохнула Марго, хватая ее за запястье. — Оля! Ты это видела?! Зови Северина! Скажи, началось!

Что началось?!

Мирослава вскинула голову, хотела вскочить вслед за Ольгой. Но не получилось. Все тело словно объяло огнем. На краткий миг ей показалось, будто вернулся детский кошмар. Будто она опять оказалась в горящей машине вместе с родителями, и обжигающее адское пламя, как и тогда, лижет ее.

Боль была такой невыносимой, что она рухнула назад на стул. Застонала, в ужасе глядя на собственные руки. Они светились. Нет, не так. Очертания пальцев плавились, будто восковые фигурки на солнце, а кожа буквально пульсировала серебристыми всполохами…

— Сейчас, сейчас, деточка! Подожди! Ох ты, господи… Что за напасть! — откуда-то издалека, будто сквозь толстый слой ваты, доносились причитания Марго.

Женщина метнулась за стойку, открыла кран с холодной водой, схватила с полки под стойкой какую-то миску и набрала в нее воды. И все это, не переставая следить за Мирославой, а та с выражением неописуемой муки и паники на лице смотрела на свои руки.

Марго уже видела такое лет двадцать назад, когда ее муж принес домой пацаненка-полукровку. Тот, бедняга, даже не знал, что в нем течет волчья кровь. Пока однажды, в момент сильного волнения, звериные гены не пробудились. Это в полноценных семьях лугару несут своих младенцев к альфе, чтобы тот наложил запрет оборота. И снимает альфа этот запрет только тогда, когда чувствует, что ребенок готов принять свою звериную ипостась.

А полукровки? Из них оборачиваются лишь единицы, и то не полностью. Так, в сильном гневе могут отрастить когти или клыки.

Только что же девочку взволновало до такой степени? Разговор-то шел ни о чем, так, бабская болтовня!

Марго плюхнула миску на стол.

— Руки суй! — сама схватила подвывающую от боли Миру чуть ниже локтей, силком заставляя погрузить ладони в холодную воду. — Это немного поможет.

— Что со мной? — девушка подняла на нее полные слез глаза. Слезы бежали по щекам, собирались на подбородке, капали с кончика носа.

— Э, подруга, оборот у тебя, вот что такое, — Марго сочувственно вздохнула. — Ничего, сейчас либо Сев, либо Анджей помогут. А пока подержи руки в водичке, она боль снимает.

От холодной воды действительно стало легче. Вот только свечение никуда не делось, боль в суставах тоже. Только ощущение ожога чуть притупилось.

— Почему же так больно! Я не думала…

— А как же ты, детка, хотела? Из человека волком стать — и чтоб нигде не заболело? Да это же полностью организм перестраивается! Ты же не просто внешне меняешься. На клеточном уровне!

Мирослава ошарашенно прикусила губу. Ей было плохо. Нет, ей было хреново! Ее уже начало тошнить, и перед глазами все плыло, как в тумане. Казалось, еще пара минут — и недавно съеденные круассаны полезут обратно, тем же путем, что пришли, подгоняемые снизу чайком.

— Так, только без паники! — встрепенулась Марго, поймав ее помутившийся взгляд. — Будет рвать, не стесняйся. Я потом уберу.

О, господи… Похоже, ее сейчас точно вывернет!

Судорожный спазм сжал желудок. Мирослава качнулась вперед, теряя точку опоры. Покрытый плитками пол кафе вдруг шагнул ей на встречу, перевернулся, заняв место, отведенное потолку. Но встреча с ним не состоялась.

Знакомый запах. Знакомый голос. Знакомые руки, уверенно подхватившие ее, не позволившие упасть. Ощущение полета, звук открываемой двери — и вместо потолка над головой раскинулось синее небо с баранчиками кучевых облаков.

— Тише, милая, дыши, просто дыши, — голос Северина успокаивал, дарил прохладу. — Ни о чем не думай, расслабься.

Ага, как же, расслабишься тут, когда тебя словно мнут, вытягивают, выкручивают невидимые силы, будто кусок пластилина!

Мира почувствовала спиной траву. И только сейчас осознала, что одежды на ней уже нет. Кто и когда успел ее снять — она не заметила. И, наверное, нужно было закричать, возмутиться, прикрыться руками…

Вот только ни на что подобное сил уже не осталось. Она лежала, скрутившись калачиком, голая, на газоне, и тихо подвывала. Ничего не видела от боли и слез. Только чувствовала, как чья-то рука гладит по волосам, и слышала властный голос, шептавший прямо у нее в голове:

— Вот так, умница, еще немного. Не зажимайся, вдохни ртом сильнее. Вот так, а теперь выдыхай. Медленно, через нос…

И она послушно исполняла каждый приказ.